Кистер, Федор Федорович ("Бретер")

Смотри также Творчество Тургенева

Молодой корнет. "Русский дворянин немецкого происхождения, очень белокурый и очень скромный, образованный и начитанный. До двадцатилетнего возраста жил под крылышками матушки, и бабушки, и двух тетушек"; поступил в военную службу "единственно по желанию бабушки, которая даже под старость не могла без волнения видеть белый султан..." Служил без особенной охоты, но с усердием, точно и добросовестно исполняя долг свой. Новые товарищи полюбили его за добродушие, скромность, сердечную теплоту и природную склонность ко всему прекрасному. Они прозвали К. "красной девушкой и обращались с ним нежно и кротко". Когда Лучков, умышленно путая фамилию К., обозвал его сначала Кнастером, потом Киндербальзамом, К. заявил Лучкову, перед которым все трепетали в полку, что находит его шутку "глупой и неприличной". После дуэли Лучков сблизился с К. "Связался же черт с младенцем!" — говорили офицеры, а К. "с жаром выхвалял своего нового приятеля", и так как всегда был "бескорыстно и добродушно занят мечтами", то "добродушно верил" и в возможность возвышенной спокойной дружбы между молодым человеком и молодой девушкой, и в дружбу Лучкова. По мнению К., Лучков "благородный замечательный человек". "Его не знают у нас в полку, не ценят, видят в нем только наружную сторону". К. умел принести себя в жертву дружеству, признанному долгу: сблизить Машу, к которой он питал лишь "искреннюю приязнь", и ожесточенного Лучкова; "он поставил своим долгом быть посредником между любящей робкой девушкой и человеком, может быть, только потому и ожесточенным, что ему ни разу в жизни не пришлось быть любимым; сблизить их, растолковать им же их собственные чувства, а потом удалиться, не дав никому заметить величия своей жертвы — какое прекрасное дело!" К. мечтал оправдать доверие обоих. — Для него наступил "искус". "Он не раскаивался", но желал, по крайней мере, сократить время этого искуса. Привязанность к Маше К. увеличивалось, и он страдал. "Святость страдания не доставляла блаженства теплому сердцу К." Признание Лучкова, его грубая небрежность, его равнодушно-презрительный отзыв о Маше оскорбили К., и только тогда он "в первый раз хорошенько рассмотрел" Лучкова. Но он все еще не верил. "Этот человек камень", — сказал К. себе после бессонной ночи, и он сам себе со своими мечтами показался смешон. Он считал долгом предупредить девушку и при свидании сказал: "...будьте счастливы... прощайте... берегитесь..." Вызванный запиской Маши, К. еще пробует защищать Лучкова, хотя для нее готов пожертвовать не только другом... Признание Маши открывает К. глаза. Эта девушка возбудила в нем не мгновенную страсть, но глубокое искреннее чувство, в котором дружба слилась с любовью, но он только после последнего свидания почувствовал всю силу собственной привязанности. Разговор с Лучковым окончательно открыл глаза К., "какого человека он считал своим другом". Он принял вызов, и "мысль о поединке с Лучковым его почти радовала". К. был уверен, что завоюет свое счастье и разом отделается от прошлого... Он думал о Маше, глядел на будущее с надеждою. "Неужели?" — было последним словом К., когда, "как мешок", он упал на траву, раненный выстрелом Лучкова.